1987 год. Особист обещает дисбат, «а это куда страшней тюрьмы». Капитан без фамилии, с суздальско-владимирскими глазами, сама Русь васильковая, и говор у него был такой же — простой, деревенско-древний, не оставлявший надежд. Спас меня мой комбат майор Балакирев, ленинградец. Не знаю, что он сказал особисту, сидевшему в штабе, но все слышали, как и что он орал, когда ворвался в караулку (гауптвахта была при карауле № 1)...