И в достаточно солидные годы его хотелось назвать Женей, а не Евгением Владимировичем, потому что такое осталось ощущение от его игры, да и от него самого – игра была легкой и свежей, как ветерок, и человек он был легкий – но ни в коем случае не легковесный.
Конечно, весь бобровский «Спартак» второй половины 60-х отличало легкое дыхание, и если бы меня спросили, какое явление в спорте наиболее полно отражает оттепель в советском социуме 60-х, то я прежде всего назвал бы хоккейный «Спартак».